Налимы моего отца

Событие на официальном уровне установлено в советские времена. В 1980 году был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР от 01.10.1980 № 3018-X «О праздничных и памятных днях», внёсший День рыбака в перечень памятных дат. Документ подчёркивал важность промысла и его влияние на экономику страны. Для многих людей он был единственным источником заработка. Традиция сохранилась и в Российской Федерации.

День рыбака – профессиональный праздник рыболовов. В торжествах принимают участие и рыболовы-любители, и те, для кого подобная деятельность является профессией. Праздник считают своим сотрудники рыбной инспекции, студенты и преподаватели учебных заведений, специализирующихся на водном хозяйстве. В мероприятиях также принимают участие их друзья, родственники, знакомые и близкие люди. А для меня это ещё и повод вспомнить о моем отце — заядлом рыболове.

Двадцать лет назад, такими же наполненными палящим зноем июльскими днями, не стало моего папы — Степана Иосифовича Пожилова, участника Великой Отечественной войны, ветерана труда, который до выхода на заслуженный отдых бессменно около сорока лет работал слесарем ремонтно-механического цеха Гаврилово-Посадской ткацкой фабрики.

Одним из любимых его увлечений была рыбалка. Она для него самого и семьи была не просто развлечением, а ещё и источником для приготовления вкусной и здоровой пищи. Без всякого преувеличения со всей ответственностью говорю, что сам вырос на жареных налимах, которые в моём детстве для всех нас, родных отца, были рыбой номер один.

Однозначно, что плюсом при приготовлении налимов бесспорно можно считать отсутствие чешуи, а также мелких костей и наличие вкуснейшей и полезнейшей печени, поскольку налим из семейства пресноводных тресковых рыб. Её вкус отчётливо вспоминается мне и теперь по прошествии вот уже больше чем половины века.

На фабрике отец работал в дневную смену, что, не считая одного выходного дня и двух после 1967 года, было ему удобно для ловли налимов, поскольку эта рыба активна только в тёмное время суток. Как правило, ловил он их на донки.

Изготавливал эту нехитрую снасть отец десятками. Для этого бралась дощечка с подрезанными для удобства наматывания концами, толстая капроновая нитка, на которой крепились большое грузило и крючок. Вот, пожалуй, и всё.

Дальше всё достаточно просто. Вечерами отец выезжал на берег реки Ирмес в места, где в те годы водился налим, и, насадив на крючок наживку — червя или живца, забрасывал снасть в воду, а утром приезжал, чтобы проверить, что попалось. Случалось иногда, что заглотивший наживку налим сам становился наживкой для своего собрата более крупных размеров, и даже не один раз.

За результатом этой ловли в те годы, часто следили завистливые недобрые глаза людей — любителей поживиться за чужой счёт. Нередко они ходили по берегу реки и в лучшем случае снимали попавшуюся рыбу с крючка, а в худшем — портили или уносили снасть с собой. Тогда вместо улова отец привозил домой чертыхания и матюки. Но все же больше было удачных рыбалок, когда пойманные его стараниями налимы не умещались дома в бельевые тазы.

Случалось, что на подобные рыбалки отец брал и меня с собой. Налимы, как известно, ловятся в холодное время года, начиная с поздней осени и до ранней весны. Тогда мы с ним и выезжали в ночное на реку Ирмес в районе сёл Ратницкое-Подолец.

Вспоминается это непередаваемое чувство ожидания, а затем проверки снасти — попалось что или нет? И хотя справедливости ради следует заметить, что настоящим любителем-рыболовом я так и не стал, но память об отце и о подобных поездках с ним сохранилась у меня на всю жизнь.