"Не успеем выписать – на эти места сразу же поступают новые больные". О "красной зоне" и как борются за жизнь тяжелые пациенты, Известно.ру рассказала терапевт горбольницы № 4 Анна Киселева

Откровенно бесит безответственность населения. 

– Анна, расскажите, как вы попали в "красную зону" и как это – оказаться на передовой?

­– В 2020 г. я окончила ординатуру по специальности "Терапия". И так получилось, что свой врачебный опыт я начала почти шесть месяцев назад в условиях "красной зоны".

В ковидный госпиталь я пришла добровольно. Мне хотелось испытать себя и быть полезной в это нелегкое время. К тому же меня пригласили на работу в инфекционный госпиталь на базе 4-й горбольницы, где я два года проходила ординатуру. Всех врачей я знала – это настоящие профессионалы в своем деле, неравнодушные к своей работе. И, что тоже немаловажно, у нас прекрасная заведующая отделением Елена Полежаева. Поэтому начать свою карьеру в этом коллективе было волнующе, но не страшно. Я всегда знала, что могу рассчитывать на помощь старших коллег. Отлично помню свои мысли после первых смен: "Я никогда не видела столько тяжелых пациентов. Это не обычная пневмония, к которой мы привыкли".

Перед тем как начать работу, мы прошли цикл повышения квалификации​ и на время стали узкоспециализированными врачами-инфекционистами.

Знаете, я не люблю вот эти аналогии с военным временем, когда говорят: "Вы герои, работаете на передовой". Я просто выполняю свои профессиональные обязанности в специфических условиях. У нас даже есть одно преимущество: мы точно знаем, что к нам поступает пациент с изменениями в легких, характерными для коронавирусной инфекции, мы готовы к этому и встречаем их в полной экипировке. А вот врачи первичного звена, врачи неперепрофилированных клиник ежедневно контактируют с множеством пациентов, где не всегда точно известен ковид-статус больного. Поэтому это еще вопрос, кто из нас на передовой.

– Было ли вам страшно впервые переступать порог "красной зоны" и не боитесь ли вы заболеть сами?

– Страха не было. Я отбоялась уже до этого: когда в конце марта нас кафедра отпустила на самоизоляцию на неделю. Я честно всё это время отбыла дома. И потихоньку начинала сходить с ума от ограничения активности. Объясню, почему я так тряслась: ни тогда, ни сейчас я не боюсь заболеть коронавирусом. Я молодая, у меня нет сопутствующих заболеваний, а потому высока вероятность перенести инфекцию в легкой или бессимптомной форме. Но это не означает, что можно расслабиться и игнорировать профилактические меры. К тому же мои родители возраста 65+ и я боюсь за них. Поэтому я всегда соблюдаю меры профилактики: везде правильно ношу маску (рот и нос закрыты), мою руки с мылом не менее 20 секунд, если такой возможности нет, пользуюсь антисептиком, соблюдаю социальную дистанцию. И меня откровенно бесит (это слово, наверное, максимально отражает мое негодование) безответственность нашего населения, особенно молодого. Даже сейчас, когда власти ввели повсеместное и всеобщее ношение масок и штрафы за их отсутствие, теперь в общественном транспорте только две трети пассажиров в маске едут. А до этого часто бывало, что я захожу в маршрутку и в маске одна. Много учителей болеет, преподавателей вузов и колледжей. А молодежь при этом говорит про ограничение свободы с помощью "этих намордников". Да это и не только молодых людей касается. Надо подумать не только о себе, но и об окружающих.

И да, нас тестируют на коронавирус каждые 7–10 дней. Большинство коллег, с которыми я лично знакома, болели в легкой или бессимптомной форме и всё заканчивалось благополучно. Но 20% моих знакомых врачей точно переболели.

С прежними привычками пришлось расстаться

– Как проходит день врача в "красной зоне"?

– Я работаю с 8 утра до 2 часов дня, шесть дней в неделю. В таком графике я с 1 мая. Я лечащий врач, за мной закреплено 18 пациентов. Вместе со мной работают еще пять докторов. Рабочий день проходит так: я поднимаюсь в отделение, готовлюсь к обходу – распечатываю лист опроса, знакомлюсь с результатами анализов. Далее с заведующей отделением мы идем к тяжелым пациентам, отмечаем динамику, корректируем лечение. Затем я иду в обход к остальным пациентам, провожу сбор жалоб, осмотр, обязательно подробно с ними беседую, объясняю, что с ними происходит, рассказываю результаты анализов, знакомлю вкратце их с тактикой лечения. Так как большинство пациентов имеют дыхательную недостаточность и находятся на кислородной поддержке для оптимальной сатурации кислорода (процентного содержания кислорода в крови), то обязательно провожу так называемую десатурацию, когда я на время "перекрываю" кислород, который поступает извне и смотрю, как легкие восстанавливают свою функцию. От этого зависит дальнейшая тактика лечения. В среднем в обходе я провожу 2–2,5 часа.

После обхода я прихожу в ординаторскую, и начинается бумажная работа: написание дневников, коррекция назначений, оформление выписок. Параллельно организую осмотр узких специалистов, наблюдаю за состоянием тяжелых пациентов, прихожу на вызовы к пациентам в палату. Я работаю "на этаже" и веду пациентов с момента поступления и до выписки.

В "красную зону" мы не берем телефоны, и, пока находимся там, у нас нет никаких перерывов – ни чтобы поесть, ни чтобы в туалет сходить. Мой организм достаточно стойко переносит эти ограничения. Сейчас у меня вынужденное интервальное голодание: завтрак в 6 утра, а обед в 16–17 часов, который потом плавно перетекает в ужин. С утра я позволяю себе не более 100 мл жидкости в составе каши. А раньше я так любила начинать свой день с двух стаканов воды...

– Сколько уходит времени на то, чтобы надеть средства защиты? Появились ли у вас какие-то лайфхаки, облегчающие пребывание в них?

– Чтобы надеть СИЗы, требуется в среднем 10 минут. Больше всего времени съедает подготовка защитных очков, так как от этого очень многое зависит: у меня была одна смена, когда очки полностью запотели и я могла видеть только очертания предмета или человека, лишь подойдя вплотную. Тогда коллеги мне помогли написать дневники. Хорошо, что выписок не было.

Именно тогда я начала сама готовить очки к работе: сначала обрабатываю спиртсодержащим раствором, затем наношу два слоя пенки для бритья. Защитные очки, кстати, я надеваю поверх собственных. Мои очки перед выходом из дома обрабатываю жидким мылом.

Наши СИЗы включают в себя одноразовую шапочку, две пары бахил, комбинезон, респиратор, защитные очки и три пары перчаток. В этом "скафандре" чувствую себя большую часть времени достаточно комфортно. Я привыкла. Душно, конечно, было летом в 30-градусную жару и осенью, когда включили отопление и наступило бабье лето. Голова тяжело соображает в таких условиях. Но мы справились.

Коллег различаем по глазам, по походке, фигуре. Мы не подписываем маркерами себя, не прижилось это у нас.

Здравоохранение работает на пределе возможностей

– Расскажите о ваших пациентах…

– Каждый день к нам в отделение поступает разное количество пациентов. И зависит это от наличия мест в нашей и других больницах. Если, допустим, 1-я, 2-я, 7-я больницы, кардиодиспансер закрыты одномоментно по причине отсутствия в них мест (а такие дни были), то мы принимаем пациентов, прикрепленных к этим больницам. Насколько помню, максимальное число пациентов, поступивших за сутки, – 53.

Довольно часто мы видим из окна очереди из скорых, а в приемном отделении очередь на компьютерный томограф.

Месяц назад мы увеличили количество мест в реанимации, поскольку была в этом потребность. И эти койки не пустуют. Значительно и ощутимо увеличилось количество тяжелых больных в отделении и количество смертей тоже, к сожалению. Болезнь стала агрессивнее. Не успеем выписать – на эти места сразу же поступают новые больные. По ощущениям, по сравнению с маем-июнем ситуация сильно ухудшилась и здравоохранение области работает на пределе возможностей. Мест очень мало, несмотря на то, что перепрофилировали еще несколько больниц.

Некоторые из пациентов, когда поступают, говорят: "Я буду лечиться столько, сколько нужно, только сделайте так, чтобы я поправился". Спустя время пациенту становится легче, и начинается: "А когда домой, я уже здоров". И так продолжается каждый день вплоть до выписки.

Значительная часть моих пациентов – понимающие люди, они бесконечно благодарят и называют меня ангелом. Это безумно приятно, от этого буквально крылья вырастают. К тому же они еще и беспокоятся, отдохнула ли я, а мужчины комплименты делают.

– Что самое страшное и сложное для вас в "красной зоне"?

– Самое страшное для меня, когда пациент верит мне безоговорочно, верит в то, что я его вылечу, говорит: "Анна Сергеевна, я не хочу вас подводить, я буду стараться". Но, несмотря на все усилия, болезнь забирает его...

Я очень переживаю за своих больных, я вижу, как они страдают, и внутри у меня всё разрывается. Делаю всё возможное, чтобы с каждым днем им становилось легче, уговариваю их потерпеть. В период разгара болезни некоторым больным мы выставляем жесткие условия: лежать на животе большую часть времени, ходить не в туалет, а в утку, ни в коем случае от кислорода не отключаться. От этого пациент, конечно, устает, особенно если это продолжается не один день. Я подбадриваю как могу. Зато потом, когда легкие потихоньку начинают восстанавливаться, и я, и пациент вздыхаем с облегчением и радуемся нашим маленьким победам.

По вечерам есть силы только на то, чтобы просто лежать

– Что вы чувствуете, когда снимаете защиту, и как восстанавливаетесь после выхода из "зоны"?

­– Я чувствую огромное облегчение. И первые мои мысли: "Наконец-то мое лицо ничего не сдавливает, и я могу дышать свежим воздухом". Я гуляю, общаюсь с близкими, смотрю фильмы, читаю книги. Но бывают дни, и в последнее время, к сожалению, всё чаще, когда я настолько выжата, что есть силы только доехать до дома, лечь в кровать и просто лежать, приходя в себя.

Я благодарна близким за то, что они поддержали мой выбор. Как только я приняла решение о работе в "красной зоне", я переехала из дома. Квартиру мне предоставила семья двоюродного брата, за что им большое спасибо. Первые три месяца я общалась с родителями на улице, в масках, с соблюдением социальной дистанции.

Потом с конца июля по начало сентября был светлый промежуток, когда ситуация более-менее стабилизировалась и я стала общаться с родными как обычно. Но сейчас я вынуждена вновь ограничить контакты с родственниками из-за ухудшения эпидобстановки.

– Справедливы ли "ковидные выплаты" врачам и считаете ли вы их достойной платой за труд?

– Безусловно, приятно, что государство наконец-то обратило внимание на труд медицинских работников, и да, это достойная оплата труда, ведь на нас сейчас лежит большая ответственность. Но когда-нибудь закончится ковид, и я больше чем уверена, что никакие выводы сделаны не будут и врач-терапевт по-прежнему будет работать на 1,5 ставки или пахать на нескольких работах, чтобы обеспечить более-менее нормальный уровень жизни. А силы когда восстанавливать, учиться когда, семейными делами заниматься? Я уверена: чтобы общество процветало, прежде всего нужно в три сферы вкладывать ресурсы – в здравоохранение, образование и культуру.

– Анна, о чем вы больше всего мечтаете сейчас?

– Я мечтаю об отпуске. За шесть месяцев усталость бешеная накопилась. Мечтаю, чтобы снова можно было путешествовать. Мечтаю о счастье.

– Что, на ваш взгляд, может уберечь жителей области от заболевания?

– Практически до нуля снижает риск передачи вируса соблюдение трех простых правил: правильное ношение маски, мытье рук и соблюдение социальной дистанции. Помочь иммунной системе противостоять вирусу также поможет хорошее разнообразное питание. Витамины мы получаем с пищей, поэтому советую включать в рацион больше овощей и фруктов. Есть один витамин – витамин Д, который рекомендуют всем в профилактической дозе 1000 МЕ. И есть исследования, которые доказывают взаимосвязь низкого уровня витамина Д и тяжелого течения ковида, достаточный сон. А еще старайтесь позитивно мыслить, не поддаваться панике, одевайтесь по погоде. И тогда всё будет хорошо.

НАТАЛЬЯ БЫСТРЯНСКАЯ.