Хельсинкская встреча

В нынешнем 2018 году исполняется 235 и 230 лет, соответственно, нашим знаменитым землякам, уроженцам Гавриловской слободы Петру Васильевичу и Николаю Петровичу Синебрюховым – ярким представителям купеческой династии, входящей в число 50-ти наиболее известных в мире предпринимательских династий XIX – начала ХХ вв. наряду с Ротшильдами, Круппами, Морозовыми, Дюпонами, Мамонтовыми, Третьяковыми, Фаберже и другими, благодаря организаторскому таланту которых, энергии и смелости были созданы огромные промышленные, торговые и финансовые империи, большинство из которых остаются стабильно богатыми и могущественными в наши дни.

Один из этой плеяды – Эндрю Карнеги (1835-1919) писал: «Оставьте мне мои фабрики, но заберите моих людей, и скоро полы заводов зарастут травой; заберите мои фабрики, но оставьте моих людей – и скоро у нас будут новые заводы, гораздо лучше прежних». Таких же взглядов на сущность экономики придерживались и жившие полувеком ранее Карнеги братья Синебрюховы. Пётр Васильевич (1783-1862), обосновавшийся в Кронштадте, снабжал провиантом первые Российские кругосветные и антарктические экспедиции, был организатором купеческого собрания в Кронштадте, налаживал пароходное сообщение с материком, построил в городе водопровод и т.д.

Его же двоюродный брат – Коммерции советник Николай Петрович (1788 – 1848) более всего известен как основатель первого в северной Европе пивоваренного завода, превратившегося ныне во всемирно известный холдинг, готовящийся в следующем году (13 октября) отметить своё 200-летие. Николай Синебрюхов уже в те годы, когда в его родном посаде на запрос Губернского правления о количестве пенсионеров «гордо» сообщала, что «пенсионеров в здешнем посаде и прежде не бывало и ныне не имеется», на своих предприятиях ввёл пенсионное обеспечение, что по тем временам было очень прогрессивным явлением. Брат Павел Петрович, а затем и племянник Павел Павлович продолжили дело. Собранная ими уникальная коллекция зарубежного (в основном европейского) искусства, составившая более 700 произведений, среди которых много подлинных шедевров, была передана после получения Финляндией независимости в дар молодой республике. Размещённая в доме, построенном в 1842 году Николаем Синебрюховым, ныне она является одним из лучших музеев столицы.

Занимаясь без малого 15 лет историей этого рода, я уже давно имею связи с исследователями Санкт-Петербурга и Кронштадта. Решив, что пора уже познакомиться с коллегами из Хельсинки, в конце мая отправился в поездку к нашим северным соседям. Земляк и коллега из музея истории Кронштадта Николай Евгеньевич Комаров информировал меня, что в конце минувшего года у них прошла конференция по истории рода Синебрюховых, где была куратор музея Синебрюхова Ира Вестергард, которая говорит по-русски. ( По результатам той конференции был утверждён совместный Петербургско-Хельсинский проект по изучению рода Синебрюховых и открытию мемориальных объектов в обоих городах.) Это меня ободрило. Ведь языковой барьер в данной ситуации самый трудный.

Оформив «шенген» и списавшись с ней, согласовали встречу на 28 мая в музее. Должен сказать, что там я уже один раз побывал ещё пять лет назад, но инкогнито. Общался лишь с одной русскоязычной сотрудницей музея, которая позже из музея ушла. Выехав из Иванова в день предпринимателя (26 мая) на другие сутки встречал День города и окончание международного экономического форума в нашей Северной столице у двоюродного брата Михаила. К вечеру того же дня, воспользовавшись давним приглашением, посетил пра-пра-внучку нашего же купца 1-й гильдии Алексея Ивановича Синебрюхова (это дядя героев очерка) Татьяну Михайловну Селиванову, с которой давно вёл оживлённую переписку. Пробрался на метро на другой конец праздничного города. (с Васильевского острова на улицу Дыбенко). Погода была чудесная. Татьяна Михайловна открыла свои архивные «закрома», и 3 часа беседы пролетели, как 15 минут.

А на другое утро в 6 часов я уже был на Финляндском вокзале. Скоростной поезд «Аллегро» доставил в Хельсинки за 3 часа 27 минут. Было прекрасное солнечное утро. С гостиницей (бронировал ещё дома) очень повезло. Она находится на ул. Калеванкату (кату – по фински и есть улица), которая параллельна ул.Булеварди, где расположен музей Синебрюхова, а в позапрошлом веке находился и их пивоваренный завод, который давно уже переехал в пригород Хельсинки – Кераву, где занимает огромную территорию. Путь от ж.д. вокзала до гостиницы составил не более 5 минут, а от гостиницы до пункта назначения минут 10. Погуляв по площади напротив музея, напомнившей родной посад в пятницу, где шла бойкая торговля антиквариатом со столов, переместился в Синебрюховский парк, находящийся позади музея. Там, радуясь нечастой в Скандинавии тёплой солнечной погоде, расположились в разных местах загорающие, включая «смуглых» афро-финнов. Хотя был понедельник – рабочий день, машин на улицах было непривычно мало, а вот велосипедов, напротив, непривычно много. И девушки, и бабушки, и прочие крутили педали. На автомобилях финны отправляются лишь в дальние поездки, а по городу на них ездить считается у «помешанных» на экологии жителей Хельсинки дурным тоном. Тем более, что есть метро и прекрасный, почти бесшумный трамвай. Но вот подошло назначенное время, и я вышел на Булеварди.

Меня «вычислили» метров за 60 две идущие навстречу дамы, приветливо замахав руками. Поравнявшись у входа в музей и обменявшись крепкими рукопожатиями (финские женщины в большинстве очень спортивны), познакомились. Одна из них, как нетрудно было догадаться, была Ира Вестергард, а другая, молодая сотрудница, тоже весьма прилично общающаяся на русском, Керсти Тайнио. Хотя в музее был выходной, он был заблаговременно снят с охранной сигнализации. Приветливый охранник вручил мне гостевой пропуск, который я должен был сдать на выходе. Понятно! Не лапти всё-таки охраняют, а шедевры мировой живописи. Ира и Керсти провели мне подробную экскурсию, попеняв, что ничего не знают о российском периоде жизни Синебрюховых. Затем мы спустились в служебный кабинет, где я подарил коллегам подборку привезённой литературы. При попытке же сбросить информацию с какой-нибудь из имевшихся при мне пригоршни флэшек, нас ожидало разочарование. Полная несовместимость версий! Обменявшись визитками и тепло попрощавшись, обещая писать, отбыли восвояси.

Я продолжил знакомство с городом. А когда решил-таки озаботиться обратным билетом на Петербург, то произошёл курьёз, о котором смешно и немного стыдно вспоминать. Обойдя весь огромный вокзал, я нигде не увидел касс. Разговорника с собой не было (хотя касса, она и по фински kassa), и я подумал, что они могут быть в другом помещении. И позвонил Ире. Она задумалась и с финской расстановкой выдала: до-олжны бы-ы-ть.

В конце концов оказалось, что кассы есть, но совсем не такие, к каким мы привыкли, то есть за стеклом. Там в кассовом зале кассирши сидят за столиками и продают билеты примерно так же, как в нашем музее. Ограждений, охранников, рамок металлоискателей и полицейских на вокзале я тоже не нашёл. Когда через два дня по возвращении на работе я зашёл в свою электронную почту, то там меня уже ожидало письмо от Керсти Тайнио. Она сообщила, что в коллективе они обсуждают, как лучше представить Гаврилов Посад финской публике. Это не могло не порадовать!